вам когда нибудь хотелось петь и смеяться потому что вам хорошо напишите об этом озаглавьте своё сочинение попробуйте подобрать к нему эпиграф

Две буквы Н пишутся в суффиксах полных страдательных причастий прошедшего времени, если…



1)

упражнение 391 , составьте предложения , использую данные схемы))

ногами. (4)С утра до вечера теперь я дома одна. (5)Собираясь на работу, мама горестно вздыхает: «Мы с отцом придём поздно, в буфете найдёшь, что покушать».(6)Стоит входной двери захлопнуться — я одним прыжком к буфету! (7)На фарфоровом блюдечке — пузатенькая, «детская» чашечка с мучным супом — зеленоватой жидкостью-болтанкой — и пластик чёрного хлеба, такой тоненький, что сквозь него просвечивает воздух. (8)Я знаю: больше мне оставить не могли.(9)Мама и папа съели утром по точно такой же порции. (10)На «детские» и «служащие» карточки выдают по сто двадцать пять граммов хлеба в день — на троих это четверть чёрной, тяжёлой, заскорузлой буханки. (11)Ирочкина мама такого хлеба не признаёт.— (12)Там же одни отруби и бумага, — возмущается она. — (13)Разве это можно есть?(14)Можно! (15)Да ещё как! (16)Если ей не нравится, могла бы отдать кому-нибудь — мне, например, или Нюре. (17)Но она почему-то не отдаёт. (18)Наверное, сушит на сухари и продолжает запасаться....(19)Снова и снова заглядываю в буфет. (20)Съесть свой дневной рацион сейчас или немного подождать? (21)Ну, съем. (22)А потом что? (23)Терзаюсь самыми мучительными сомнениями. (24)Отхожу от буфета, копаюсь в постылых игрушках. (25)Но чашечка с супом и, в особенности, хлеб так и маячат перед глазами. (2б)Чем бы отвлечься? (27)3атеваю игру в дочки-матери со своим любимым мишкой Микой, хотя он отнюдь не походит на «доченьку».— (28)Вот, милая, — говорю сокрушённо безмолвному Мике. — (29)Приду поздно, отца тоже нежди. (30)В буфете тебе покушать...31)Тьфу! (32)Опять этот буфет. (33)Запру-ка я его (ключик всегда торчит из медной скважины и служит вместо оторванной ручки) и уйду в другую комнату. (34)Так и поступаю, но покоя всё равно нет. (35)Книгу, которую хватаю с полки, от волнения держу вверх ногами — читать я не в состоянии. (36)И вдруг меня осеняет мысль: съем! (37)Тогда, по крайней мере, и беспокоиться будет не о чем.(38)Решено — сделано. (39)Холодный суп пью маленькими глоточками, чтобы растянуть удовольствие. (40)Но счастливая минута проходит быстро, а я как голодной была, так голодной и осталась. (41)Часы тянутся медленно. (42)Сумерки. (43)До выключателя мне не достать, забраться на стул не приходит в голову. (44)Мысли вообще шевелятся в мозгу еле-еле. (45)И я впадаю в какое-то полудремотное состояние. (46)Я не сплю, но нет сил шевельнуться, стряхнуть с себя оцепенение, и отчаянным усилием воли я заставляю себя встать с дивана, на котором прилегла. (47)Надо вырваться на свет, к людям! (48)В панике несусь через длинный пустой коридор на кухню. (49)Там тепло, тлеют керосинки. (50)Агния Степановна жарит блины на постном масле, и на тарелке уже выросла тяжёлая мягкая стопка серых ноздреватых блинов. (51)А запах! (52)Может, попросить один? (53)Да ведь не даст. (54)А если таким жалостливым голосом, и сказать волшебное слово «пожалуйста»? (55)Нет, ни за что! (56)Разве только сама предложит...
(57)С надеждой слежу за каждым движением соседки.(58)«Ну дай же, дай! — умоляю её про себя. — (59)Ну пол, ну четверть блинчика!..»— (60)Ирочка! — пронзительно кричит Агния Степановна. — (61)Неси скорей блины в комнату, остынут!(62)Тарелка, соседка и моя закадычная подруга Ирочка уплывают в тоннель коридора, а я слышу, как в двери их комнаты изнутри звякает ключ...(63)Долго и мрачно нюхаю блинный воздух. (64) И чего, спрашивается, ждала?(65)Не буду больше выходить на кухню. (66)Нечего унижаться. (67)Я нарочно громко запеваю какую-то несусветицу и марширую в комнату.(68)Через некоторое время в дверь стучат. (69)Ирка. (70)Сытая! (71)Я сухо перебрасываюсь с ней несколькими словами и, когда моя подружка, покрутившись у стола, уходит, забираюсь с книгой в угол дивана. (72)Но что это? (73)Почему и здесь, в комнате, столь основательно удалённой от кухни, витает изумительный блинный дух? (74)Повожу вокруг глазами и носом — и замечаю на краешке стола бесформенный комок газеты. (75)Его же не было, он появился минуту назад! (76)Разворачиваю бумажку — три блина!(77)Эх, Ирка, дорогая моя Ирка!(78)Почему о людях часто думаешь хуже, чем они есть на самом деле?
c2.1.

p>

срочно пожалуйста очень надо

нельзя проговориться, в-третьих, потому что такие умные люди как вы лучше любят слушателей чем рассказчиков.

слова, своеобразным и неповторимым. “Многолик” потому, что были и еще Куприны: один – землемер, другой – грузчик, третий – рыбак, а еще – учетчик на заводе, спортсмен, носильщик на вокзале, певец в хоре. И много, много других. Но все это рабочее воинство совмещалось в одном лице – писателе Куприне.

Почему так часто менял он свои профессии? Какая сила толкала его натягивать брезентовую робу, надевать каску и мчаться на пожарных лошадях? Что заставляло его сутками, до ломоты в руках, разгружать баржи с арбузами, кирпичом, цементом? Не решил ли он изучить все ремесла и “отображать” потом жизнь во всем ее многообразии?!

Все было значительно проще: он был очень любопытным и любознательным человеком. Его любопытство вызывал и новый вид труда, и новые люди, занятые в нем. Ведь профессия оставляет на человеке свой отпечаток, придает ему своеобразие, делает одного непохожим на другого. “Среди грузчиков в одесском порту, фокусников, воров и уличных музыкантов, – говорил Куприн, – встречались люди с самыми неожиданными биографиями – фантазеры и мечтатели с широкой и нежной душой”.

Когда Александр Иванович решил поступить в рыболовецкую артель, ему устроили экзамен: испытали силу, ловкость. И только потом приняли равноправным членом. О том, что он писатель, никто не догадывался. И Куприн наравне со всеми тянул сети, разгружал баркас, мыл палубу после очередного рейса.

Тяжелый физический труд давал ему разрядку. Писатель страдал, если ему приходилось быть замурованным в четырех стенах кабинета. Так, в 1908 году суд приговорил его “за опорочение представителя правительственной власти” вице-адмирала Чухнина к десятидневному домашнему аресту или денежному штрафу. Куприн согласился на арест. Три дня протомился и затосковал. На пятый стал упрашивать, чтобы оставшиеся дни заменили денежным штрафом!

Любопытно, что Куприна меньше тянуло к людям так называемого “интеллигентного” и канцелярского труда. Он был убежден: ничто не дает такой богатый материал, как близкое знакомство с простым людом. Непосредственное участие в труде, а не наблюдение со стороны становилось для Куприна уже фактом творчества, той необходимой почвой, которая питала его знания, фантазию.

Бурный темперамент не давал писателю подолгу заниматься литературным трудом. Он так же резко охладевал к работе, как горячо и энергично приступал к ней. Даже во время творческого подъема писатель мог бросить рукопись ради случайно встретившегося “интересного человека” или писать в таких условиях, в которых иной литератор не составил бы и двух фраз.

Иногда Куприн вдруг прерывал работу, бросал на половине, если убеждался, что не даются ему “точные” слова. Он трудился как мастер-ювелир, отчеканивая фразы. Меткое слово, услышанное случайно, афоризм, художественная деталь – все записывал Куприн в записную книжку. Придет время – и все может понадобиться. Книжки хранят сотни таких заметок, кусочков разговора.

Год проходит за годом. Писатель все дальше и дальше уходит от нас в историю. Не стареют лишь его книги