можно ли только по окончанию числительных40, 90, 100 определить падеж? почему?

Со словами: Порох, тяжелый, шепот, щелкать, чащоба, жесткий

стремясь решить их в духе нашей морали, которая должна вобрать в себя все лучшее, что завоевано и выстрадано всеми предшествующими духовными исканиями человечества, и обогатить эту сокровищницу.

Остановитесь, видя чужое горе и чужую обиду! Заповедь «Человек человеку друг, товарищ и брат» ни в коем случае не должна оставаться механически повторяемой фразой. Выполняя эту заповедь, мы поступаем в соответствии и со своей совестью, и с непреложным нравственным законом. Но как быть с теми, кто тысячу раз слышал: «Остановись перед чужой бедой», десятки раз сам произносил эти слова, а действовал и действует вопреки им? Есть случаи, когда бесполезно стыдить и уговаривать, лучше просто заставлять.

Если гражданин видит опасность, угрожающую другим людям, он обязан сделать все, что может, чтобы эта опасность была устранена. Бездействие – преступление. Если не юридическое, то моральное. Вот житейский пример.

...Мартовский гололед. Десятки метров тротуара накатаны так, что па них можно проводить соревнования по конькобежному спорту.

Обойти опасный каток нельзя. Путь преграждают высокие обледенелые сугробы. К подъезду со страшным напряжением идут немолодые люди, некоторые с палочками, один – на костылях. Человек на костылях мрачно шутит: «Все удобства! Сломаю вторую ногу, мне тут же и рентген сделают, и в гипс! На месте!»

«Каток» на тротуаре – перед входом в большую ведомственную поликлинику. Опасный для здоровых, он вдвойне и втройне опасен для больных. Они идут в поликлинику за помощью, а рискуют у входа сломать себе шею.

Я вошел в поликлинику, к которой никакого отношения не имею, обратился в регистратуру и попытался рассказать о том, что творится перед входом. На меня накричали. Затем прозвучал риторический вопрос:

– Вы что хотите, чтобы мы бросили больных и пошли лед скалывать?!

Иду к главврачу и слышу то же самое:

– Вы что хотите, чтобы я бросил больных и пошел лед скалывать?

Затем он как дважды два четыре доказывает мне, что по закону будет нести ответственность только в том случае, если посетитель подведомственной ему поликлиники сломает ногу, руку, голову – словом, получит травму внутри поликлиники. За то, что происходит у входа в поликлинику, несет ответственность жэк.

– Так позвоните в жэк, скажите им...

Главный врач видит в моем появлении ущемление своей амбиции. Решительно и недружелюбно дает он мне понять – аудиенция окончена.

Врач, который знает, что сейчас, сию минуту, в ста шагах от него может произойти беда, и не желает принять мер, по-моему, не врач. Это человек с дипломом врача.

В тех случаях, когда действие или бездействие человека, живущего по принципу «Моя хата с краю...», создают угрозу здоровью, тем более жизни сограждан, мало убеждать – надо принуждать, недостаточно рассказывать – надо наказывать.

Среди многих писем меня особенно тронули те, в которых люди пишут не о своей собственной беде, хлопочут не о себе или своих ближних (хотя в таких хлопотах нет, разумеется, ничего зазорного). Особенно волнуют письма людей, кому не дает покоя, что где-то, порой далеко, обойден вниманием, заботой человек, который не напоминает о себе. Не умеет или не хочет. И тогда находятся те, кто чужую беду воспринимают как свою. И не просто сочувствуют. Их сочувствие становится действием.

Сострадание – активный помощник.

Но как быть с теми, кто не видит, не слышит, не чувствует, когда больно и плохо другому? Постороннему, какими они считают всех, кроме себя, да, может быть, своей семьи, к которой, впрочем, тоже часто равнодушны. Как помочь и тем, кто страдает от равнодушия, и самим равнодушным?

С самого детства воспитывать – прежде всего самого себя – так, чтобы отзываться на чужую беду и спешить на помощь тому, кто в беде. И ни в жизни, ни в педагогике, ни в искусстве не считать сочувствие размагничивающей чувствительностью, чуждой нам сентиментальностью.

Сочувствие – великая человеческая способность и потребность, благо и долг.

восторгу и поставить над вчерашним днем подлинного искусства вопросительный знак.Мы призваны, - согласились, - и я в том числе, - написать о гении. Написать - значит судить. Подлежит ли гений суду? Возможна ли канцелярская бумага, посланная Александру Сергеевичу Пушкину с требованием немедленно пересмотреть "Бориса Годунова" и выкинуть из этой книги всё, что я не понимаю, или с чем не согласен?Ответ ясен. Итак, можно написать только, - что дал он тебе и что ты взял от него, - и, пожалуй, еще: сохранил ли до сего дня?Да, сохранил.Почему этот гений - не страшен? Без молний и громов, без режущего глаза блеска? Когда я думаю о А.С.Пушкине, немедленно и отчетливо представляется мне та Россия, которую я люблю и знаю. Я знаю его с той поры, как начал читать. Лет семи-восьми, в гостях, я уединился с книгой Пушкина, прочел "Руслан и Людмила", и у меня до сего времени, несмотря на тот бессильный читательский возраст, остается ясное сознание, что я очень хорошо понимал всё, что читал у Пушкина - в первый раз. Путь воплощения строк в образы, а образов в подлинную действительность был краток, мгновенен и оставил сознание не чтения, а переживания.Так было и дальше. Входя в книги Пушкина, я переживал всё, что было написано в них, с простотой летнего дня и со всей сложностью человеческой души. Так полно переложить в свои книги самого себя, так лукаво, с такой подкупающей, прелестной улыбкой заставить книгу обернуться Александром Сергеевичем, - мог только он один.Я слышал, что где-то в воздухе одиноко бродит картинный вопрос: "Современен ли А.С.Пушкин"? То есть: "Современна ли природа? Страсть? Чувства? Любовь? Современны ли люди вообще?" Пусть ответят те, кто заведует отделом любопытных вопросов.Теперь, когда "искусство" приняло форму футбольных мячей, перебрасываемых с задней мыслью, Пушкин представляется мне таким, как он стоит на памятнике, и взглядом настоящего, большого, а потому и доброго человека смотрит на русский мир, задумывая поэтическое создание с трепетом и тоской при мысли, какой гигантский труд предстоит совершить ему, потому что нужно работать, работать и работать для того, чтобы хаотическая пыль непосредственного видения слеглась в ясный и великий пейзаж.P.S. А.С.Пушкин знал, "что такое искусство".Это - заметка для одноразовой газеты, которую в 1924 г. Союз писателей решил выпустить к 125-летию со дня рождения А.С.Пушкина. Издать ее не удалось, и только 10 февраля 1962 года литератор Николай Ашукин опубликовал в "Литературной газете" сохранившийся в его архиве отзыв Грина. В "Крымском альбоме 1999" статья печатается без купюр, пропущенные при первой публикации слова выделены жирным шрифтом.
Помогите определить проблему

правило, бессовестные побеждают совестливых. (3)Бессовестность нападает коварно и неожи­данно, а совесть не готова к нападению — ведь она сторожит не врага, а нас самих. (4) И тем не менее она продолжает жить как высшее свойство человеческой души. (5)Разного рода политические злодеи пытались доказать, что совесть всего лишь архаический предрассудок, что она имеет классовый или расовый характер. (6)Народы, принявшие подобные учения, освобождались от тормозов совести, приобретали динамическую силу и сравнительно легко завоёвывали другие народы. (7)Но в конце концов их победоносные империи неизменно разваливались. (8)Думаю, совесть порабощенных народов к этому времени успевала проснуться и возмутиться. (9)А человек с возмущённой совестью становится сильнее негодяя. (10)1Трактически все современные развитые государства более или менее стабильно существуют, потому что они себя считают совест­ливыми, да, в общем-то, и стараются быть совестливыми, то есть бессовестность проявляют с большими паузами и под мощным прикрытием пропаганды. (11)Зависит ли совесть человека от степени его цивилизованности? (12)Вряд ли. (13)Я встречал в деревнях старушек, имеющих самые дикие представления о реальном состоянии мира и при этом живущих по законам самой утончённой совести. (14)И встречал людей высокообразованных, не стеснявших себя в выборе средств. (15)Можно ли воспитать совесть? (16)Кроме редчайших уродов, совесть, хоть и слабо выраженная, есть у каждого человека. (1?)Если человек со слабо выраженной совестью попадёт в коллектив, которым дорожит, он старается придерживаться общепринятых нравственных норм. (18)Поначалу он стыдится не столько бессовестного поступка, сколько оглашения его. (19)Но это уже воспитание, и, как во всяком воспитании, правильное поведение становится привычкой. (20)А самое опасное для страны - это государственная бессовестность. (21)На ложь государства народ отвечает тысячекратной ложью, полностью отказываясь от выполнения своих гражданских обязанностей. (22)От этого у государства дела идут хуже, и оно, стараясь скрыть это, снова лжёт. (23)Народ отвечает на новую ложь соответственно. (24)И так до бесконечности, до анархии и бунта... (25)Но эта тема не уложилась у меня в одну только прозу: Совесть есть, друзья, реальность Бога, И реальность совести есть Бог.

собственному восторгу и поставить над вчерашним днём подлинного искусства вопросительный знак. (3)Мы призваны – согласились – и я в том числе – писать о гении. (4)Писать – значит судить. (5)Подлежит ли гений суду? (6)Возможна ли канцелярская бумага, посланная Александру Сергеевичу Пушкину с требованием немедленно пересмотреть «Бориса Годунова» и выкинуть из этой книги всё, что я не понимаю или с чем не согласен? (7)Ответ ясен. (8)Итак, можно написать только, что дал он тебе и что ты взял от него и, пожалуй, ещё: сохранил ли до сего дня? (9)Да, сохранил. (10)Почему этот гений не страшен? (11)Без молний и громов, без режущего глаза блеска? (12)Когда я думаю о Пушкине, немедленно и отчётливо представляется мне та Россия, которую я люблю и знаю. (13)Я знаю его с той поры, как начал читать. (14)Лет семи, в гостях, я уединился с книгой Пушкина, прочёл «Руслана и Людмилу», и у меня до сего времени, несмотря на тот бессильный читательский возраст, остаётся ясное сознание, что я очень хорошо понимал всё, что читал у Пушкина в первый раз. (15)Путь воплощения строк в образы, а образов в подлинную действительность был краток, мгновенен и оставил сознание не чтения, а переживания. (16)Так было и дальше. (17)Входя в книги Пушкина, я переживал всё, что было написано в них, с простотой летнего дня и со всей сложностью человеческой души. (18)Так полно переложить в свои книги самого себя, так лукаво, с такой подкупающей, прелестной улыбкой заставить книгу обернуться Александром Сергеевичем мог только он один. (19)Я слышал, что где-то в воздухе одиноко бродит картинный вопрос: «Современен ли Пушкин?» (20)То есть: «Современна ли природа? (21)Страсть? (22)Чувства? (23)Любовь? (24)Современны ли люди вообще?» (25)Пусть ответят те, кто заведует отделом любопытных вопросов. (26)Теперь, когда «искусство» приняло форму футбольных мячей, перебрасываемых с задней мыслью, Пушкин представляется мне таким, как он стоит на памятнике и взглядом настоящего, большого, а потому и доброго человека смотрит на русский мир, задумывая поэтическое создание с трепетом и тоской при мысли, какой гигантский труд предстоит совершить ему, потому что нужно работать, работать и работать для того, чтобы хаотическая пыль непосредственного видения слеглась в ясный и великий пейзаж. (27)А.С. Пушкин знал, что такое искусство.
Нужна проблема и 2 аргумента