огонек у нас в печке чудесный это даже не огонек, а большой, настоящий

под старым клёном, как четыре года назад.
(2) Были темно.
(3) - Как же вы поживаете? спросила
Екатерина Ивановна.
(4) - Ничего, живем понемножку, - ответил
Старцев.
(5) И я ничего не мог больше придумать. (6)
Помолчали.
(7) Я волнуюсь, - сказала Екатерина
Ивановна и закрыла руками лицо, - но вы
не обращайте внимания. (8) Мне так
хорошо дома, я так рада видеть всех и не
могу привыкнуть. (9) Сколько
воспоминаний! (10) Мне казалось, что мы
будем говорить с вами без умолку, до утра.
(11) Теперь он видел близко её лицо,
блестящие глаза, и здесь, в темноте, она
казалась моложе, чем в комнате, и даже как
будто вернулось к ней ее прежнее детское
выражение. (12) И в самом деле, она с
наивным любопытством смотрела на него,
точно хотела поближе разглядеть и понять
человека, который когда то любил её так
пламенно, с такой нежностью и так
несчастливо; её глаза благодарили его за
эту любовь. (13) И он вспомнил всё, что
было, все малейшие подробности, как он
бродил по кладбищу, как потом под утро,
утомлённый, возвращался к себе домой, и
ему вдркг стало грустно и жаль прошлого.
(14) В душе затеплился огонек. (15) - А
помните, как я провожал вас на вечер в
клуб? - сказал он. (16) - Тогда шёл дождь,
было темно...
(17) Огонёк все разгарался в душе, и уже
хотелось говорить, жаловаться на жизнь...
(18) - Эх! - сказал он со вздохом. (19) - вы
вот спрашиваете, как я поживаю. (20) Как
мы поживаем тут? (21) Да никак. (22)
Старимся, полнеем, опускаемся. (23) День
да ночь - сутки прочь, жизнь проходит
тускло, без впечатлений, без мыслей... (24)
Днём нажива, а вечером клуб, общество
картёжников, алкоголиков, хрипунов,
которых я терпеть не могу. (25) Что
хорошего?
(26) - Но у вас работа, благородная цель в
жизни. (27) Вы так любили говорить о
своей больнице. (28) Я тогда была какая-то
странная, воображала себя великой
пианисткой. (29) Теперьвсе барышни играют
на рояле, и я тоже играла, как все, и ничего
во мне не было особенного; я такая же
пианистка, как мама писательница. (30) И
конечно, я вас не понимала тогда, но потом,
в Москве, я часто думала о вас. (31) Я
только о вас и думала. (32) Какое это
счастье быть земским врачом, помогать
страдальцам, служить народу. (33) Какое
счастье! - повторила екатерина Ивановна с
увлечением. (34) - Когда я думала о вас в
Москве, вы представлялись мне таким
идеальным, возвышенным...
(35) Старцев вспомнил про денежные
купюры, которые он по вечерам вынимал
из карманов с таким удовольствием, и
огонёк в душе погас.
(36) Он встал, что бы идти к дому. (37) -
Вы лучший из людей, которых я знала в
своей жизни, - продолжала она. (39) - Мы
будем видеться, говорить, не правда ли?
(40) Обещайте мне. (41) Я не пианистка, на
свой счет я уже не заблуждаюсь и не буду
при вас ни играть ни говорить о музыке.
(42) Когда вошли в дом и Старцев увидел
при вечернем освещении её лицо и
грустные, благодарные, испытующие глаза,
обращённые на него, то почувствовал
беспокойство и подумал опять: "А хорошо,
что я тогда не женился".
(43) Он стал прощаться
(По А. П. Чехову*)

Сегодня в моей жизни произошло радостное событие:
я получил двойку по физкультуре. Я очень не высоко прыгнул в высоту, не длинно прыгнул в длину и перепутал все гимнастические упражнения.
Сначала ничего радостного в этом не было. Учитель по физкультуре напомнил мне о том, что наша школа на первом месте в районе по спортивной работе, и сказал, что мне шесть лет назад лучше было бы поступить в другую школу, которая не на таком почетном месте в районе, как наша.
На перемене классная руководительница предупредила меня, чтоб я не думал, что физкультура — это второстепенный предмет. И сказала, что вообще стоит только начать: сегодня двойка по физкультуре, а завтра — по литературе или даже по математике (наша классная руководительница — математичка). А староста класса Князев просто сказал, что я хлюпик.
Но зато на следующей перемене ко мне подошел наш десятиклассник Власов, который никогда бы не подошел ко мне, если бы не эта двойка. Вообще-то фамилия его не Власов. «Власов» — это его прозвище, потому что он самый сильный у нас в школе. На одном спортивном вечере старшеклассники делали пирамиду, а Власов был как бы ее основанием:
на нем стояло и висело человек пять или шесть (сейчас уж точно не помню), а он преспокойно, растопырив ноги, всех на себе держал!
И вот этот-то самый Власов, который может удержать на себе столько людей сразу, подошел ко мне и сказал:
— Нам с тобой, я так думаю, поговорить нужно бы, Кеша.
Пойдем куда-нибудь. А то тут, я смотрю, глазеют со всех сторон.
Власов, конечно, своим ростом очень выделялся на нашем этаже, среди шестиклассников. Но никто бы все равно глазеть на него не стал, если бы он не был самым сильным во всей школе. А тут все, конечно; глазели.
Я хоть и растерялся, но сразу сообразил, что никуда уходить нам не нужно: пусть все видят, что ради меня сверху спустился сам Власов и запросто прогуливается со мной по коридору.
И мы стали прогуливаться...
— Ты, я так слышал, двойку схватил? — сказал Власов.
Ах, вот в чем дело! Власов ходил вразвалочку. И говорил тоже вразвалочку, негромко и неторопливо, переминаясь со слова на слово. В общем, ребята не слышали, о чем он меня спрашивал. А я, чтобы сбить всех с толку, отвечал ему во весь голос и с веселой такой улыбкой на лице:
— Верно! Правильно! Было такое дело!
— Ты, я так думаю, слышал, что наша школа на первом месте в районе по спортивной работе?
— Слышал! А как же!.. — радостно ответил я.
— Это хорошо, разумеется, что ты не падаешь духом. Но двойку твою исправлять надо. Чтобы вся школа не сползала из-за тебя вниз по спортивным показателям.
— Еще бы! Можете на меня положиться!
— Нет, сам ты не сумеешь... А выходить надо, друг, из этого постыдного положения. Мне вот и поручено помочь тебе.
— Ха-ха-ха! Это замечательно! — воскликнул я, , будто мы говорили о каких-нибудь очень приятных вещах.
— Где же мы будем с тобой заниматься? —. — продолжал Власов, немного озадаченный моим смехом.
— В спортивном зале! Или внизу, во дворе...
— Это, я думаю, не подойдет. Серьезной работы там не получится: мешать будут.
«И в самом деле, — подумал я, — ;если мы будем заниматься в спортивном зале или во дворе, все сразу поймут, что Власов приходил ко мне из-за двойки!» А ребята между тем даже бегать по коридору перестали, тыкали в нас пальцами и сообщали друг другу:
— Смотри! Смотри: Власов нашего Кешку обнимает!
Вообще-то он меня не обнимал, а просто положил руку мне на плечо: наверно, жалел меня, сочувствовал мне как двоечнику. Не понимал, что я в этот момент — самый счастливый человек на всем нашем этаже! Ну, а со стороны казалось, что он меня обнимает...
— Я так думаю, удобней всего будет дома, — сказал Власов.
— У тебя?.. То есть у вас? — спросил я.
— Называй меня на «ты». Неважно, что я в десятом классе. Все, как говорится, там будете!
— Значит, у тебя дома?
— Лучше, я так думаю, у тебя. В привычной обстановке ты быстрее добьешься успеха.
Власов придет ко мне дбмой! Это даже во сне не могло присниться!.. Сам Власов!
И хоть дом мой совсем близко оу школы (всего пять минут бега), я очень долго объяснял Власову, как до него добраться.

Рано утром Буратино ----- азбуку и ----- в школу. По дороге он даже не смотрел на сладкие ----- , вкусные ----- , ----- на палочках . Улицу переходил кот Базилио. Буратино чуть было не ----- его за хвост и ----- в последний момент. Вдруг послышалась ----- и ----- музыка. Это четыре музыканта ----- , ----- и ----- прохожих в кукольный театр.

2.Ночью звезда с неба упала,озарив всё пространство вокруг себя золотым светом...
3.Мы были очень рады этим небесным звёздам,так красиво мелькающим над нами...
4.Любуясь красотой звёзд и ночного неба,мы даже не представляем,что где-то очень далеко они так же смотрят на нас,удивляясь тем же самым вещам...
5.Говоря о звёздах,на меня находят воспоминания того синего неба,тех золотых звёзд и того лёгкого ветерка...